ПОЕЗДКА  ЗА  МЕТАЛЛОМ.

(Из рассказов Сергея Викторовича Алексеева).

 

Хочется  описать еще один небольшой эпизод. Он произошел  вскоре после возвращения в батальон. Для строительства ДОТов кроме песка, камня и цемента нужен еще и металл: стальная арматура, бронированные двери, бронеколпаки, печки и трубы к ним. Доставить все это к месту строительства своими силами батальон не мог. Всё это доставляли машины, не принадлежащие батальону. Я не знаю механизма снабжения, поэтому здесь возможны неточности. Офицеры с заявкой-требованием выезжали на заводы (а может на базы), кто-то в месте погрузки обеспечивал их транспортом, и они сопровождали груз до батальона. Часто случалось, что офицеры брали с собой сержантов и, по мере получения груза, отправляли этих сержантов сопровождающими груз.

В одну из таких поездок отправился мой отец. Где они получали груз, я уже забыл, но это было очень далеко. Шофёром оказался солдат грузин. Узнав, что они едут в Грузию, он очень обрадовался: « Кацо, дорогой, заедем ко мне домой. Папа доволен будет. Ты дорогим гостем будешь». (Кацо – уважительное обращение к старшему или очень уважаемому товарищу.)

- Нельзя, мы должны вовремя доставить метал.

- Кацо, ты не понимаешь, металл мы доставим вовремя и даже раньше срока, мы только переночуем дома.

- У нас маршрут, мы не должны отклоняться от него.

- Кацо, его никто никогда не проверяет, а мой дом 10 минут езды от маршрута.

Они были одногодки, и отец прекрасно понимал чувства этого солдата. Когда он гулял по Сталинградскому вокзалу, в ожидании поезда на Тбилиси, вся душа рвалась совсем в другую сторону. Но там было огромное, непреодолимое расстояние, а здесь только 10 минут. А впереди война. Доведётся ли этому солдату, так же как и ему самому, еще раз увидеть родных? « Хорошо, заедем. Но в батальоне мы должны быть по графику». Стрелка спидометра резко скакнула вверх.  Солдат какое- то время молчал, что-то подсчитывая:   « Кацо, я привезу тебя  на  место на 3 часа раньше, доволен будешь».  «10 минут» оказались более чем 200ми километрами в сторону от маршрута. Отец уже жалел что согласился, так и под трибунал попасть можно. Но отступать уже не хотелось, коли начал дело, надо доводить до конца. Шофёр, угадывая его мысли, часто повторял: «Уже рядом».

Наконец приехали. Это было небольшое горное селение. Время было примерно 16-17 часов. Их  появление всполошило все селение. Отовсюду к ним спешили люди. Шофёр естественно был в центре внимания. Отец чувствовал себя лишним. Жители селения всячески пытались выразить своё уважение к нему, но почти никто не знал русского языка, а отец не знал грузинского. Спустя немного времени, отец солдата что-то сказал сыну. Шофёр обратился к моему будущему отцу: « Кацо, папа доволен. Он сказал, что мы с тобой как виновники праздника, должны угостить гостей. Позже, нам вино будут приносить женщины, но первые кувшины должны принести ты и я. Пойдём, Кацо».

 Они вместе спустились в огромный подвал. Он весь был заставлен бочками. У входа стояли обычные бочки, литров на 150-200. Солдат сказал: «Это молодое вино 38, 39 и 40 годов. Его не пьют. Когда ему исполнится 3 года, его продадут». Они прошли мимо первых бочек. Дальше стояли такие же бочки, но крышки на многих из них были уже вскрыты. «- Это вино 34, 35, 36 и 37 годов. Его пьют всегда, когда хочется выпить. Вино в каждой бочке, имеет свой, почти неуловимый, оттенок вкуса. Каждый член семьи имеет право налить себе и гостям из любой из них. Когда в какой-то из этих бочек кончится вино, на её место просто поставят другую, из числа продажных. Сегодня праздник  и мы не будем пить это вино». Солдат прошел мимо этой группы бочек и показывая на несколько отдельно стоящих бочек продолжил: « Это вино пьют по праздникам. Этим винам по 8-12 лет. Это очень хорошие вина, но сегодня папа сказал пройти мимо». Больше нормальных бочек в подвале не было. Дальше стояли такие гиганты, каких отцу никогда не доводилось видеть. Он затруднялся даже примерно определить их литраж. Несомненно было только одно, их изготовляли на месте, потому, что по габаритам они значительно превосходили размер дверей в подвал, а он был далеко не маленьким, приспособленный для катания бочек с вином. Указывая по очереди на разные гигантские бочки, молодой грузин говорил: « Эти 2 бочки принадлежат моим младшим братьям. Они еще запечатаны, им 16 и 18 лет - столько же, сколько братьям. А вот это моя бочка. Она поставлена, когда я родился. Осенью этому вину исполнится 21год. Но я не могу угостить тебя, кацо, своим вином. Бочка запечатана, и только в день своей свадьбы я имею право её вскрыть. И потом, никто, без моего разрешения, не будет иметь права черпать из неё. А вот эта  бочка моего старшего брата. В своём доме он уже поставил 2 бочки,  из которых будут черпать его сыновья. Сегодня он разрешил взять из его бочки столько вина, сколько потребуется. Этому вину 29 лет, но и его сегодня мы пить не будем. Эти 3 бочки принадлежат моему отцу и 2м его братьям. И только с их общего согласия, можно взять вино вон из той, самой дальней. Это вино было поставлено, когда родился мой дед. Он погиб в 1904г. на Японской войне, и теперь это вино принадлежит его сыновьям. Это самое старое вино. Его так ценят, что я еще ни разу не пробовал его. Папа сказал, что он посоветовался с братьями, и они согласились с ним, что сегодня такой день, когда всем надо наливать вино только из этой бочки».

- Сколько же ему лет?

 В первые секунды он растерялся, но тут же справившись с собой, весь подобрался, как сжатая пружина, и с вызовом гладя в глаза русскому сержанту, ответил: «В то время, ВЫ русские не учили нас грамоте. Вы  были господами, а из грузин хотели сделать рабов». Отец удивился этой резкой перемене и, не отводя взгляда, чётко выделяя слова ответил: «При царе из моего отца тоже пытались сделать раба, но он повернул винтовку и скинул царя, а потом пошел на Колчака, чтобы тебя, дурака, научить грамоте. А что сделал твой? Сражался с Деникиным или закатывал сюда новые бочки?». Солдат явно не ожидал такого резкого отпора. Он как-то сразу сник, потупился и тихо ответил: «У него не было винтовки».

- В то время винтовки давали всем, кто хотел их взять. Надо было только выбрать, какую брать: красную или белую.

 Еще тише солдат ответил: «Извини, у нас иногда путают русского царя с русским народом».

- Если бы тут стоял твой отец, я бы понял его, но как можешь ты, боец Красной армии, путать эти понятия. Ладно, черпай вино. Нас вся деревня ждёт.

Потом они вместе со всеми мужчинами деревни сидели возле родного дома шофёра. Пили старое вино. Разговоры велись  на грузинском. Жители о чем-то расспрашивали шофёра, он охотно отвечал. Настроение было испорчено стычкой в подвале, но показывать своё настроение было нельзя. Люди искренне были рады приезду этого парня, так зачем портить им праздник. Отец думал, что это застолье будет продолжаться очень долго, а завтра солдатик будет засыпать за рулём, но часов около 10 солдат поднялся, что-то сказал и по-русски  обратился к моему отцу: «Товарищ сержант, пойдемте спать. Я очень устал, а завтра очень тяжелый день».

 Они прошли в отведённую для них комнату. Там было две кровати. Отец  про себя подумал: «Вот уже больше года мне не приходилось спать на кровати». Вошла мать солдата и что-то сказала ему по-грузински. Солдат перевёл: «Мама хочет постирать твою форму. Не откажи, Кацо, обидишь». Свою форму он тоже отдал матери.

Когда они остались одни, солдат заговорил вновь: «Кацо, я очень виноват перед тобой. Чтобы заехать домой, я обманул тебя, говоря, что это совсем рядом, и ещё я обещал привезти тебя на место раньше графика. Чтобы приехать домой, я был готов обещать всё, что угодно, но, приехав домой, мне очень не хотелось выполнять обещание. Я не придумал ничего лучшего, как затеять с тобой ссору, а потом по глупости наговорил такого, что ты будешь плохо думать о моём народе. Но ты мне очень хорошо ответил». Отец сказал: «Давай спать. Забудем».

Только отец закрыл глаза, как его тут же разбудили: «Кацо, вставай, пора ехать». Отец поднялся. Рядом с кроватью лежала выстиранная, отглаженная, но ещё слегка влажная форма. Завтрак для них уже был готов. Они покушали. Мать всё это время стояла рядом и молча смотрела на сына. Когда они поднялись, она подала сыну пакет и что-то сказала по-грузински. Он взял пакет, что-то ответил и быстро вышел. Мать повернулась к отцу, подала ему такой же пакет и сказала те же слова. Отец не знал, что они значат. Он взял пакет, сказал: «Спасибо», отдал честь и вышел. Было раннее утро. К его удивлению, возле их машины стояло много женщин. Все они подходили сначала к шофёру, а потом к отцу, и вручив каждому по свёртку с домашней едой, говорили одни и те же слова. Всю дорогу шофёр был мрачный, и было видно, что он не хочет вступать в разговоры.

В батальон они прибыли на два часа раньше графика. Отец доложил дежурному по части о прибытии. Тот распорядился: «Вези металл на объект № ***, там как раз твоя рота работает. Разгружайся и проводи солдата в столовую. А Вам, после того, как покушаете, надо ехать в Батуми в комендатуру. Там Вас уже ждёт какой-то груз». Когда солдаты разгружали металл, шофёр сказал отцу: «Ты знаешь, что говорили наши женщины?»

- Наверное, желали доброй дороги.

- Да. По-русски это будет «Будь смелым и возвращайся живым».

Этими словами у нас в роду женщины провожают мужчин на войну.

На прощанье они крепко пожали друг другу руки.

До войны оставалось около 10 дней.