МОТОЦИКЛИСТЫ.

 

Мы снова возвращаемся к госпиталю города Поти. Ещё один рассказ раненого.

Не буду рассказывать, как мы шли к фронту. Ничего интересного в этом нет. Рота получила приказ окопаться по обе стороны большой автострады. Впереди было большое поле, метрах в ста сзади – лес. Мы копали одиночные окопы. Когда работа была закончена, от каждого отделения было выделено по несколько человек. Ротный отвёл нас на опушку леса и сказал, что здесь надо оборудовать позицию для артиллерии. Пушкари задерживаются и надо им помочь. Немец может появиться в любой момент, и когда подойдут артиллеристы, возможно, им сразу придётся вступить в бой. А если немец уничтожит пушки, то и нам придётся туго. Ротный назначил одного из сержантов старшим, объяснил, что и где мы должны выкопать и пошёл к роте.

По дороге в это время бесконечным потоком двигалась колонна беженцев. Сержант расставил нас по местам работ, и мы принялись копать окопы для пушек. Вдруг вдалеке за полем вне нашей видимости началась сильная стрельба. Там стреляли пушки, ревели моторы, слышалась стрельба из автоматического оружия. Беженцы, которые до этого просто шли и ехали по дороге, бросились бегом, кто  по дороге, кто в стороны от неё. Лошадей погнали галопом. Стрельба так же внезапно стихла, как и началась. Поток беженцев быстро редел, и уже минут через 20 на дороге не было никого.

Наш сержант стал нас торопить: «Быстрее, скоро немец будет здесь, надо успеть выкопать окопы». Но выкопать окопы мы не успели. В лесу за полем раздался нарастающий шум моторов. Сержант закричал так как будто его резали: «Все ко мне!» Мы кинулись к нему. Сержант был бледный, как простыня. Он нам сказал: «Ребята, это мотоциклисты. Я слышал о них, но сам не видел. Сейчас или они нас, или мы их. Может быть, их уничтожит рота. Она первой примет удар. Но вдруг они испугаются. Тогда вся тяжесть ляжет на нас. Предупреждаю: я пристрелю любого, кто побежит. Огонь только по моей команде. Кто выстрелит раньше – пристрелю. Это, как в кино «Чапаев» - психическое».

В роте у нас почти все были новички, почти никто ещё не участвовал в боях. Сержант в бою уже был. Но как страшно было в этот миг. Какие к чёрту мотоциклы, когда рёв моторов был такой, как будто это были даже не танки, а что-то более страшное. Я не поверил сержанту, но из леса, действительно, вылетели мотоциклы.

Их было 10. На каждом был водитель, пулемётчик в люльке и ещё один солдат позади водителя. Они наперегонки ехали по пустой дороге, пытаясь обогнать друг друга. Пулемётчики били короткими очередями, куда бог пошлёт. Мотоциклы стремительно приближались. Казалось, никакая сила не способна их остановить. Снова послышался голос сержанта: «Ребятки, милые, только не бойтесь. Весь этот шум со снятыми глушителями рассчитан на слабонервных. Может рота выдержит, их там всё-таки 100 человек, а немцев всего 30. В крайнем случае, нас тоже немало, 24 против 30 – устоим, если не струсим».

 И тут произошло самое страшное, чего боялся сержант. Кто-то выскочил из окопа и побежал, появился второй, третий, и через пол минуты бежала уже вся рота. Теперь немецкие мотоциклисты видели цель, их пулемёты били взахлёб длинными очередями. При этом мотоциклы нисколько не снизили скорость. Пространство между окопами и нами моментально стало пустым. Пулемёты скосили людей, как коса косит траву.

Мотоциклы приближались. Лежать и ждать было невмоготу. Хотелось бежать, бежать и бежать. То, что мы только что видели – гибель бегущих, не перекрывало желания бежать. Снова голос сержанта: «Пристрелю, кто побежит. Изготовиться к стрельбе. Стрелять по команде. Проверить предохранители, дослать патрон в патронник». Мотоциклы были всё ближе и ближе. Я поймал на мушку одного из водителей. Мушка почему-то всё время дёргалась. Боюсь. Дрожат руки. От этой мысли руки задёргались ещё больше. Долгожданная команда: «Пли!» раздалась, когда до мотоциклов было 50-60 метров. Одновременно ударили все 24 винтовки. И тут же голос сержанта: «Перезаряжай!  Ещё раз! И в штыки!» Пока я передёргивал затвор. Мотоциклы, многие из которых уже потеряли управление, пролетели оставшиеся 50 метров и были буквально возле нас. Они - на дороге, мы – в недокопанном окопе в кювете. Я выстрелил в какого-то фашиста, до которого было всего лишь не более 3 метров. Поднялся, бросился к нему и вонзил штык ему же в горло. Потом я увидел в нескольких метрах от себя перепуганные глаза фашиста, который сидел в коляске, смотрел прямо на меня и разворачивал на меня пулемёт. Я бросился к нему. В упор ударила короткая очередь, но и мой штык успел войти ему в горло. Инстинктивно он пытался закрыться руками, и это спасло меня, иначе очередь была бы длиннее. А так я успел получить только две пули. Сгоряча я кинулся ещё к одному фашисту, но меня опередили, а я вдруг почувствовал слабость, ноги подогнулись, и я упал. Вся схватка длилась не более 10-15 секунд. Все 30 фашистов были убиты на месте, а из наших только я один получил ранение – 2 пули в грудь навылет. Сколько погибло наших из роты, я не знаю, но раненых вместе со мной было более 40 человек. Так что, мужики, кто испугался, тот покойник, только смелый имеет шанс выжить.