КЕРЧЕНСКАЯ ТРАГЕДИЯ.

 

Перед началом этого повествования я хочу сказать несколько слов об общем военно-стратегическом положении на фронтах и о морально-психологическом состоянии основной массы людей во время войны.

 Психологически наша армия в течении войны прошла несколько этапов. Первый – первые дни войны. Каждый человек был уверен, что неудачи, которые он видит, временные и местные, не сегодня, так завтра наша армия нанесёт решающий удар и враг будет разбит. Этот период характеризовался ожесточёнными героическими сражениями в приграничной полосе.

Второй этап наступил после разгрома наших войск в приграничных боях. Он характеризовался растерянностью и психологической паникой. Исчезла уверенность в своих силах. Появилась «немцебоязнь». Были случаи, когда одного крика: «Немцы!» хватало, чтоб целые батальоны обратились в бегство. Этот период характеризуется плохой стойкостью наших войск, большим количеством сдавшихся в плен и огромным количеством расстрелянных «паникёров». Об этом не принято говорить и пропаганда об этом умалчивает, но это было, на многих участках фронта наши особисты расстреливали людей больше, чем их погибало от рук немцев.

Из докладного рапорта  начальника особого отдела Западного фронта наркому НКВД т. Берии: «…В период с ??.??.1941 по ??.??.1941 нами расстрелено18??? Паникёров, трусов, дезертиров, мародёров, вражеских агентов  других лиц, совершивших воинские преступления… За этот период войска фронта потеряли в боях убитыми, ранеными и пропавшими без вести 84?? человек… Правительственными наградами награждено ??? человек… Для увеличения стойкости войск предлагаю просить Ставку Верховного Командования увеличить число награждаемых, … а также из-за большого недокомплекта личного состава в войсках, пересмотреть в сторону уменьшения список лиц, подлежащих расстрелу за воинские преступления». (Книга, откуда взяты эти данные, не моя, и прочитана много лет назад. Дат, фамилию автора  и точных цифр я не помню, их заменили вопросительные знаки (ААС)).

Интересный случай описан в книгах «Волоколамское шоссе» автор А. Бек и «За нами Москва» автор Баотжан Момыш Юлы. В них описан один и тот же случай, произошедший в батальоне старшего лейтенанта Баоджана. В битве под Москвой в этом звании он командовал  батальоном в дивизии Панфилова. А в 1943 году кто-то из военных корреспондентов написал, как хорошо сражается полк под его командованием. Батальон находился в резерве в нескольких километрах от фронта. Баотжан приказал разведывательному взводу выдвинуться в лес впереди батальона и открыть беспорядочную стрельбу, а потом  с криком «Немцы!» бежать к батальону.  Стрельба и бегущие из леса люди вызвали панику. Весь  батальон  бежал (!), бросив позиции. После наведения порядка перед строем батальона были расстреляны те, кто первыми поддались панике и бросились бежать. Эта операция была задумана с целью выявить самых трусливых, в дальнейшем батальон сражался очень достойно. Каждый знал, что за оставление позиции без приказа – расстрел.

 Третий период наступил, когда наша армия перешла в наступление под Москвой. Бои под Москвой были не очень удачные и очень кровопролитные, но в то время народ об этом ещё не знал. Пропаганда сообщала только о победах, и об огромном количестве захваченных автомашин, оружии и боевой техники фашистов. Главными в то время являлись слова Сталина, сказанные 6 ноября 1941 года: «Будет и на нашей улице праздник. Ещё полгода, может быть годик, и победа будет за нами! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!» А что касается потерь, в этом же выступлении Сталин озвучил цифры, которые абсолютно не соответствовали действительности, но которым в то время верили: «С 22 июня по 1 ноября Красная Армия потеряла убитыми и пропавшими без вести чуть больше 40 тысяч человек. Фашистская Армия за это же время потеряла более 400 тысяч человек». Этот период характеризуется упорными наступательными боями в тяжелейших условиях и уверенностью войск, что перелом в войне уже наступил.

Четвёртый период начался после разгрома наших войск в мае 1942 года под Керчью и Харьковом. Этот период соответствовал второму периоду, снова растерянность! По времени этот период был короткий. У него есть чёткий временной рубеж – приказ № 227 (Ни шагу назад!).

Согласно этому приказу любой военнослужащий от рядового до маршала подлежал обязательному расстрелу за отступление без приказа. Приказ об отступлении мог отдать только вышестоящий начальник, чья жизнь в данный момент не подвергалась опасности. Приказ должен быть отдан обязательно в письменной форме. Рядовой и младший офицерский состав, отступивший по приказу старшего начальника, не имевшего права отдать такой приказ, обязан был либо восстановить позиции, либо погибнуть.

Это был очень жёсткий приказ, но Армия перестала отступать. Теперь она отходила с очень жёсткими боями. Это был пятый морально-психологический период, когда каждый солдат знал, что он погибнет, либо в бою, либо будет расстрелян, если отступит. Этот период продолжался до разгрома немцев под Сталинградом.

Следующий период по психологическому накалу мало отличался от этого и продолжался примерно до ноября 1943 года. От предыдущего он отличался только тем, что в это время было больше наступательных боёв, но всё равно, шанса на выживание солдат для себя почти не видел.

И последний седьмой психологический период начался с совершенно неприметного события в ноябре 1943г. Возле понтонной переправы, ведущей в освобождённый Киев, был повешен указательный знак «До Берлина – 1ХХХ км» (точной цифры не помню, но она и не важна). И на этом дорожном указателе какой-то солдат сделал приписку мелом: « Ни хуя. Дочапаем». Эту надпись прочитали тысячи бойцов, проходящих через переправу к Киеву, и эта надпись, несмотря на свою нецензурность, со скоростью движения почтовых поездов стала известна всей стране. У солдата появилась надежда победить и выжить. Солдат стал более осторожен и осмотрителен, менее упорен в наступлении и менее стоек в обороне. Чтобы компенсировать это, награды, которые в начале войны давались очень скупо, посыпались как из рога изобилия.

События, происшедшие в Керчи в мае 1942 года, оказали существенное влияние на весь ход войны. Это было величайшее поражение нашей армии. Были поражения и более крупных масштабов (Киев, Вязьма, Тихвин, Харьков), но не было поражения такого бессмысленного, как это. Во всех остальных местах армия дралась и погибала в бою. Под Керчью она погибла бессмысленно, не нанеся противнику урона. Наша пропаганда умалчивает об этом. Крайне редко можно увидеть в литературе сноски об этой трагедии. Сталин вынужден был признать в то время это поражение. Он даже озвучил цифру, что мы там потеряли 30 тысяч человек (сравни с тем, что он сказал 6 ноября 1941 года). Немецкая пропаганда в это время говорила, что под Керчью только пленных было взято 3 миллиона человек.

Обе цифры, конечно, врут. Правда где-то посередине. Я лично думаю, что это где-то 250-300 тысяч. Эта группировка была уничтожена в течение нескольких дней, причём потери фашистов исчислялись всего лишь несколькими сотнями человек. Для сравнения приведу одну широко известную цифру. 19 ноября 1942 под Сталинградом было окружено 330 тысяч фашистов. Покончить с ними удалось только 2 февраля 1943г, когда последние из них, в количестве 91 тысячи сдались в плен.

Непосредственным участником этих событий чуть-чуть не стал мой отец. В начале мая 1942 года 51 отдельный сапёрный батальон прибыл в Новороссийск для отправки морем в Керчь. Поздним вечером батальон вышел в порт и начал грузиться на небольшие катера и шлюпки, которые должны были перевезти людей на большую самоходную баржу, которая стояла на рейде и должна была перебросить батальон в Керчь. Почему баржа не подошла к причалу, я ответить не могу. Когда батальон уже начал грузиться, без объявления воздушной тревоги со стороны моря появилось несколько немецких бомбардировщиков. Они сбросили бомбы и торпеды на суда, стоящие на рейде, и ушли снова в сторону моря. Весь налёт занял не более двух минут. Плыть было некуда, баржа была переломлена взрывом пополам и затонула. Батальон остался в Новороссийске, что его и спасло.

Что происходило в Керчи, уже тогда пытались замаскировать всеми способами, и всё, что рассказывал отец – это лишь слухи, за распространение которых грозил трибунал. Вот эти слухи.

В Керчи паника. Немцы наступают. Нашими войсками никто не командует. Порт забит военнослужащими, потерявшие свои части, и мечтающих как угодно сесть на любое судно, идущее на Кавказ. И этих военнослужащих – десятки тысяч. О сопротивлении фашистам никто не думает. Продовольствия и воды нет. Здесь же в порту все госпитали и медсанбаты, но погрузить и отправить раненых нет никакой возможности. В воздухе полностью господствует немецкая авиация. Она бомбит все подходящие и отходящие суда. Крупные суда туда идут только ночью, мелкие ходят туда круглосуточно.

 Командиры катеров и морских охотников, подходя к причалам, открывают по ним пулемётный огонь  обычно над головами людей, и  если они не ложатся, открывают огонь непосредственно по ним. Когда люди лягут живые или мёртвые. Катера подходят к причалам и берут на борт столько людей, сколько могут увезти. При этом, любая попытка подняться пресекается пулемётным огнём на поражение. Такая жестокость вызвана необходимостью. На те катера, которые не делают этого, сразу кидается обезумевшая толпа паникующих людей, и катер или морской охотник с «добрым командиром» тут же у причала тонет от перегруза.

В городе невозможно найти ничего деревянного, способного удержать человека. Все машины, попадающие в город, немедленно разуваются, камеры накачиваются и на них люди пытаются спастись, переплыв керченский пролив. Ширина пролива    8-10 километров. Вода в мае ещё очень холодная. Большинство пловцов погибает. Кроме того,  в Керченском проливе существует течение, которое уносит людей в открытое Чёрное море, поэтому приходится не только проплывать эти 10 километров, но и бороться с течениями. Тем не менее, сотни и даже тысячи людей, отчаявшись найти другой способ спасения, бросаются в воду. Немецкие лётчики развлекаются, расстреливая их. Причём развлекаются они ближе к Кавказскому берегу, когда у людей появляется надежда. Зачем стрелять людей у Крымского берега, если до середины добирается меньше половины.

Но что самое страшное, в Керчь по прежнему отправляются войска, согласно заранее составленных планов. Получается так: морской охотник, в зависимости от грузоподъёмности, берёт на Кавказе 20-40 человек новичков и везёт их в Керчь. С помощью пулемётов подходит к пристани, высаживает их, берёт на борт человек 60-120 (тройной, четырёхкратный перегруз) паникующих людей и везёт их на Кавказ. Вновь прибывшие, как правило ещё не выйдя за пределы порта, уже превращаются в толпу, и пополняют собой тех, кто мечется у причалов в поисках спасения. Тех же, кто попадает на Кавказ, в Анапу и Новороссийск, переформировывают, назначают командиров и как маршевые пополнения, снова отправляют в Керчь.

После гибели баржи, которая должна была отвезти батальон в Керчь, батальон ещё несколько дней находился в районе порта в ожидании погрузки. К счастью, плавсредств не нашлось. В самый разгар трагедии батальон был переброшен на побережье Керченского пролива, где они растянулись цепью метрах в 15-20 друг от друга высматривали в море людей и помогали людям выбираться из воды и отправляли их на сборные пункты. Люди из моря выплывали десятками. Надо сказать, что этим людям повезло больше, чем тем, кого доставили на кораблях. Эти сборные пункты так и не успели переформировать и отправить этих людей снова в Керченский ад.

Почему всё это произошло? Как уже говорилось выше, на всех уровнях уже верили в скорую победу. Ставка явно переоценивала наши силы, и недооценивала силы немцев. Немцы же ждали более благоприятных погодных условий для наступления и скупо расходовали резервы, укрепляя этим в нашем командовании веру, что  Германия истощилась.

В мае месяце советские войска готовили наступление на Харьков. 12 мая войска Юго-западного фронта перешли в наступление. Командовали Тимошенко С.К. и Хрущев Н.С. Вся страна ждала со дня на день освобождения этого города. Одновременно Ставка готовила крупную наступательную операцию из района Керчи. Наши войска должны были наступать в направлении Симферополя и Перекопа, тем самым, отрезая наступающую на Севастополь немецко-румынскую группировку от баз снабжения. Это должно было обеспечить её уничтожение и создать угрозу для румынских нефтепромыслов, в случае потери которых, Германия оказывалась бы в тяжелейшей военно-экономической ситуации, в которой выиграть войну уже невозможно.

После войны стал известен секретный приказ Гитлера отступить от Севастополя за Перекоп, в случае, если русские начнут наступление из района Керчь. Из этого следует, что Германия наши силы оценивала правильно, а возможно даже, и переоценивала.

Под Керчью мы имели: 21 стрелковую дивизию, против 10 пехотных дивизий и 1 отдельного пехотного полка; 3577 орудий и миномётов, против 2472; 347 танков, против 180; 400 самолётов, против 400; В этой ситуации Германии ничего не оставалось, как ударить первой. 8 мая немцы начали наступление. Немецкое наступление под Керчью опередило наше на один - два дня.

Между командующим Керченской группировкой генерал - лейтенантом Козловым Д.Т. и представителем Ставки армейским комиссаром 1-го ранга Мехлесом Л.З. возник спор: что делать. Козлов хотел измотать противника в изнурительных оборонительных боях и перейти в решительное контрнаступление. Мехлес требовал немедленно перейти в наступление. Любое из этих решений было лучше, чем оба сразу. Оба этих человека имели одинаковую власть, и по законам того времени приказ одно был недействительным без согласия другого.  Они оба стали отдавать противоречащие друг другу приказы, которые были юридически недействительны, и чтобы добиться их выполнения, оба грозили нижестоящим командирам расстрелом, что вызвало растерянность и бездеятельность  среди командиров дивизионного и полкового звена. В то время, когда надо было принимать решение, они были обложены противоречащими приказами, грозившими им расстрелом.

В результате армия не получала никаких приказов. И всё сопротивление велось на уровне отдельных рот, которые не были поддержаны никакими средствами усиления. В результате фронт был быстро прорван, и началась паника. Но и после этого эти два человека продолжали каждый гнуть свою линию. В результате к 19 мая 1942г Керченская группировка советских войск была уничтожена, что поставило Севастополь в ситуацию, когда дальнейшая оборона стала бессмысленной. Слишком дорогой она стала. Без каких либо положительных стратегических перспектив. Однако только 30 июня Ставка ВГК вынуждена была отдать приказ о эвакуации. 4 июля Севастополь пал.

Эта ситуация также позволяла немцам смело начать наступление, с целью окружения наступающей на Харьков советской группировки. 17 мая ударом по Южному фронту (командующий Р.Я. Малиновский), немецкие войска начали эту операцию. 17 и 18 мая ещё можно было спасти положение, прекратив наступление на Харьков, и развернув войска, бросить их на помощь погибающей в неравной борьбе 9 армии Южного фронта. Ставка недооценила угрозу. 19 мая было уже поздно. 9 и следом за ней 57 армии Южного фронта были разгромлены и отброшены, а ударные войска Юго-Западного оказались в окружении. Тыловые части Юго-Западного фронта у которых был автотранспорт успели выскочить из котла, но серьёзной силы они не представляли.

Войска, которыми бы Ставка могла предотвратить Харьковскую катастрофу, сейчас нужнее были для обороны Кавказского побережья и Северного Кавказа. 19 мая приказом ставки ВГК создан Северо – Кавказский фронт. Отсутствие войск способных помочь Юго-Западному фронту привело к катастрофическому разгрому под Харьковом. 29 мая немцы завершили разгром. Войска Южного и Юго-Западного фронтов потеряли 230 тысяч бойцов.

После поражения под Харьковом советского фронта на юге страны практически не существовало. Путь немцам на Кавказ был открыт. Кавказ – это нефть. Без нефти войну не выиграть. Поэтому, можно сказать, что в мае 1942 года под Керчью фашисты снова выиграли войну.

И переломил эту ситуацию приказ № 227, после которого войска, упомянутых выше и вновь созданного Сталинградского фронтов, вынуждены были умирать там, где стоят, не отступая.