ПИСЬМА   С  ФРОНТА

 

Сейчас мы вернёмся к Дмитрию Дронову. По единодушному мнению Александра Викторовича и моего отца Сергея Викторовича, он  был лучшим СОЛДАТОМ, из всех кого они знали. Известно о нем очень мало. Его подвиги не известны совсем. Неизвестно даже какими наградами он награжден. Все, что он сообщал о себе в письмах домой, было зашифровано.

Объясню понятнее. Во время войны военная цензура проверяла 100% писем идущих на фронт и с фронта в тыл. В целях сохранения секретности солдатам запрещалось писать, где они находятся. Это вычёркивалось сразу и безоговорочно. Не рекомендовалось сообщать род войск, к которому принадлежит их п.п. (полевая почта) Солдаты часто даже не знали, где точно они воюют. Например, когда Александр Викторович озвучивал свой «второй заход» на фронт он называл район Старой Руссы. Уже в зрелом возрасте я сказал ему, что не могу в литературе найти подтверждения его словам, в то время когда он там был, фронт был далеко от Старой Руссы. На это он неуверенно ответил, что наверно это происходило, всё-таки, под Старой Руссой. Потому, что так им говорили, но лично он там не видел названия ни одного населённого пункта. Возможно, это действительно было не там. Но разве это имеет значение, где? Главное, что это было. Да действительно для солдата это не очень важно. А для контрразведки?

Представьте, противник перехватывает почтовый вагон. Проведя анализ, он придет к выводу, что войска концентрируются совсем в другом месте, и направление, где готовится наступление, останется в секрете. Ради этого стоит обмануть солдат, тем белее, что рядом нет крупных городов. Александр Викторович согласился, что могло быть и так, но для него, где бы это ни было фактически, это всё равно Старая Русса.

 Вот, чтобы обмануть цензуру, Дмитрий и придумал свой шифр. В течение всей войны он сообщал домашним, что служит все в той же тыловой части, в той же самой должности. Иногда его переводили из одной тыловой части в другую, но на ту же самую должность. Очень, очень, очень часто эту должность сокращали, но он оставался при той же части и спустя короткое время он снова получал свою должность. Еще очень часто он сообщал, что потерял кисет с табаком, или что  получил влажноватый табак и во время просушки он, иногда весь, иногда частично, сгорел. Иногда табак подмокал. Беды с табаком происходили чаще всего одновременно с сокращением должности. К чему тут мог придраться цензор?

Начиная с июля 1941, он стал подписывать письма чужими именами и фамилиями. Очень быстро домашние сообразили, что надо брать только первые буквы и из 2-4 писем складывалось название крупного города. Благодаря этому шифру известен боевой путь механика-водителя танка Дмитрия Дронова: Халкин-гол; Финская война; Белоруссия; Смоленск; Москва; Дон; Сев. Сталинграда; Калач; Курск; Белоруссия; Польша; Одер.

В 1944 его в письме спросили, какие у него есть награды. Он не стал их перечислять, а написал лишь, что ему после войны стыдно не будет.

В последнем письме он сообщал, что случайно узнал, что недалеко служит друг его детства Л… И… Н… у которого была кличка БЕРкут, надо бы как-нибудь съездить повидаться. Парня с такой кличкой никогда не существовало, и дома все поняли, куда и на чём хотел съездить Дима Дронов.

Это письмо пришло после победы, а вместе с ним похоронка на гвардии старшину Дмитрия Дронова.