НОЧЬ ПОСЛЕ БОЯ.

Рассказывает Александр Викторович Алексеев.

 

Балка была вся забита народом. Здесь были полевые кухни, медсанбат, какие-то тыловые подразделения и множество рот, ждущих своей очереди для отправки в деревню на убой, но не смотря на огромное количество людей, было довольно тихо. Распоряжения отдавались вполголоса, люди соблюдали звуковую маскировку.

Адъютант старший легко ориентировался в этом хаосе, довольно быстро мы нашли штаб своего батальона, и он доложил комбату о выполнении приказания. Комбат сказал: «Хорошо, теперь можно идти ближе к деревне». Я не понял, почему они не могли идти раньше, без меня, и зачем надо идти к деревне, когда здесь безопаснее. Но моё мнение никого не интересовало, и я промолчал.

 Мы уже тронулись, но комбат вдруг остановился. «Торопиться некуда, надо накормить солдат, пришедших из деревни. Сколько их?» - обратился он к адъютанту старшему.

- Один.

- Почему мало? Как он будет в одиночку управляться?

- Я больше там никого не нашёл своих.

- Ладно, своди, накорми его, завтра ему кого-нибудь дадим.

Адъютант старший подошёл ко мне и сказал: «Пойдём».

Мы не стали долго искать свою полевую кухню, подошли к первой попавшейся, и офицер спросил у повара: «Твои здесь или там?» «Там», - ответил повар.

- Я только что оттуда, роту привёл, накорми её.

- Мне своих кормить надо.

- Там кормить почти некого, а моя рота вся здесь.

И он показал на меня. Повар, растерянно глядя на меня, спросил: «И это всё?»

- Да, они ушли туда утром первыми.

Повар открыл оба котла и пригласил: «Подходи, боец».

Я набрал полный котелок каши, от супа отказался. Хлеба повар мне тоже дал не в меру. Я мог чувствовать себя богачом и наесться досыта. Повар хотел мне налить ещё и спирта, но моя фляжка была почти полная. Они оба удивились. «Тебе что, вера не позволяет пить?» - спросил кто-то из них. «Нет, позволяет, пью, и не выплёвываю, но кто пьёт перед боем, или во время боя, тот не живёт. Это меня брат учил». Кто-то из них спросил: «А брат у тебя кто, что такой учёный?»

- Солдат, орден получил на Халкин-Голе.

- Ну, если орден, тогда его надо слушать.

Разговор на этом кончился, и я мог спокойно покушать. После этого я уложил остатки еды к себе в рюкзак, и мы снова вернулись к штабу батальона.

Всё-таки наш комбат был «зверь». Три десятка человек, большей частью офицеры сидели и терпеливо ждали пока я, единственный солдат, вернувшийся ОТТУДА, не вернусь с обеда.

Как только мы вернулись, комбат сказал: «Пошли». Я взвалил на себя пулемёт и после сытной еды он мне показался очень тяжёлым. Я еле поспевал за не спеша идущими людьми, и удивлялся, как я мог с ним бегать, не отставая от стрелков, вооружённых одной винтовкой.

Мы не дошли до деревни метров 100, когда комбат сказал: «Копаем здесь». И все солдаты и офицеры принялись копать для себя индивидуальные ячейки. На это ушло часа полтора – два. После этого были назначены часовые. Возле меня был назначен персональный пост. Комбат сказал: «Отбой», и я уснул сном праведника.