КАПИТАН Г.ВЕЛЬЦ

КОМАНДИР НЕМЕЦКОГО БАТАЛЬОНА

(Глава из его книги)

 

Я собрал своих командиров (подчинённых (ААС)) и объяснил им свой план: Бросаем четыре сильные ударные группы по 30-40 человек в каждой. Они движутся - показываю на схемах. Врываться в цех надо не через ворота или окна. Нужно подорвать целый угол цеха. Через образовавшуюся брешь ворвётся первая ударная группа. Рядом с командирами ударных групп передовые артнаблюдатели с рациями. Вооружение ударных групп: автоматы, огнемёты, ручные гранаты, подрывные шашки и сосредоточенные заряды, дымовые свечи. Отбитая территория немедленно занимается идущими во втором эшелоне поддерживающими нас хорватскими подразделениями. Рекомендую напомнить всём, что это последний серьёзный опорный пункт русских. Дальше всего несколько жилых кварталов и Волга...

Уже стало неуютно светло. Кажется, орудийные расчеты русских уже позавтракали: нам то и дело приходится бросаться на землю, воздух полон пепла, дыма, смрада человеческих испражнений и разлагающихся трупов. Бросок – и насыпь уже позади. Через перекопанные лопатами и взрывами дороги, куски сорванной железной кровли, через облака огня и пыли бегу дальше. Добежал! Стена, под которой я залёг, довольно толстая. Рассредоточиваемся и осматриваем местность. Всего метрах в пятидесяти от нас цех № 4. Огромное мрачное здание, длинной свыше ста метров, над которым возвышаются высокие трубы. Обращаюсь к фельдфебелю Фетцеру, прижавшемуся рядом со мной к стене: «Взорвите вон тот угол цеха, справа! Возьмите150 кг. взрывчатки. Взрыв послужит сигналом начала атаки. Даю указания остальным, показываю исходные рубежи атаки…

Поступает последний «Мартин» - донесение о занятии исходных позиций. Смотрю на часы: 02.55. (Время видимо Берлинское???(ААС)) Всё готово. Ударные группы уже заняли исходные рубежи для атаки. В минных заграждениях перед цехом № 4 проделаны проходы. Хорватский батальон готов немедленно выступить во втором эшелоне. Пора начинать. Ещё достаточно темно. Я пришел сюда со своим батальоном как раз вовремя. Я даю сигнал, и сзади раздаются залпы наших орудий. Попадания видны хорошо, так как уже занялся рассвет. И вдруг разрыв прямо перед нами. Слева еще один, за ним другой. Цех, Заводской двор и дымовые трубы – все исчезает в чёрном тумане. «Артнаблюдатель!  Вы с ума спятили?!?! Недолёты!» Он молча указывает рукой вперёд. Там, на востоке, за Волгой, вспыхивают молнии орудийных залпов. Это бьёт чужая артиллерия! Разве это возможно? Так быстро не в состоянии ответить ни один артиллерист в мире. Русские нас ждали, а это значит потери ещё до начала атаки. Из клубов дыма появляется Фетцер. «Горит!»- восклицает он и валится на землю мёртвым. Ослепительно яркая вспышка! Стена цеха медленно валится. Нас окутывает густой туман, серый и чёрный. В этом дыму устремляются вперёд ударные группы. Когда стена дыма рассеивается, я вижу, что весь правый угол цеха обрушился. Через десятиметровую брешь, карабкаясь по только что образовавшейся куче камня, в цех врываются мои солдаты. Мне видно, что левее в цех уже пробивается и вторая ударная группа. Все идёт по плану, наступление, не смотря на огонь русской артиллерии, развивается успешно. Теперь вперёд устремляются основные силы батальона. И всё-таки меня вдруг охватывает какой-то отчаянный страх. Выскакиваю в зияющую перед собой дыру, бегу вперёд, карабкаюсь по груде щебня… Осматриваюсь из большой воронки. У обороняющегося здесь против того, кто врывается, заведомое преимущество. Солдат, которому приказано продвигаться здесь, должен всё время смотреть себе под ноги. Кто не будет этого делать, запутается в этом хаосе металла, повиснет между небом и землёй, как рыба на крючке. Глубокие воронки и преграды заставляют солдат двигаться гуськом, по очереди балансировать на одной и той же балке. А русские пулемётчики уже пристреляли эти точки. Здесь концентрируется огонь их автоматчиков и стрелков с чердака и из подвалов. За каждым выступом стены вторгшихся солдат поджидает красноармеец и с точным расчётом бросает гранаты. Оборона хорошо подготовлена.

Рядом со мной ефрейтор. Вместе с ефрейтором выскакиваю из воронки. Пять шагов – и огонь снова заставляет меня залечь. Ефрейтор рядом. Окликаю его, ответа нет. Стучу по каске. Голова свешивается набок. На меня смотрит лицо мертвеца. Бросаюсь вперёд, спотыкаюсь о другой труп и лечу в воронку. Наискосок от меня конические трубы, через которые русские стрелки в упор расстреливают нас. Против них пускаем в ход огнемёты. Оглушительный грохот: нас забрасывают ручными гранатами. Огнемётчики погибли. Обороняющиеся сопротивляются всеми средствами. Да, это стойкие парни.! Ползу вперёд, наподобие ящерицы. Через несколько секунд на спину мне со стоном валится труп, и тут же отлетает в сторону отброшенный близким взрывом. Дело не двигается. Половина батальона уже выбита. Цеха нам не взять. Я побыстрее отскакиваю назад. Обороняющиеся бьют со всех сторон. Смерть завывает на все лады. Из последних сил добираюсь до воронки в углу цеха. Смотрю на часы: 05.55. Оказывается прошло 3 часа, а продвинулись всего на 70 метров. Посылаю Эмига: «Первой роте хорватов выступить немедленно…»

Я  вижу, как рассредоточенным строем следует человек 100 хорватов. С ожесточёнными лицами они устремляются к цеху № 4. В  этот самый момент, над ними вспыхивают выпущенные из цеха, прямо у меня над головой, на этаж выше, красная и зелёная ракеты. Хорваты попадают прямо под огонь и гибнут. Русские снаряды из-за  Волги накрывают их.

Русский пулемёт, занявший удобную позицию, простреливает  весь угол цеха. Офицеры не могут поднять своих людей. Обер-лейтенант (старший лейтенант, наверно ротный????(ААС)) Лимбах тяжело ранен в голову. Оставшиеся в живых залегли, не могут сделать ни шагу, ни вперёд, ни назад.  Сопротивление слишком сильное. Без сильного подкрепления мы ничего сделать не можем.

Даю приказ: «Лежать до наступления темноты, потом отойти назад на оборонительную позицию!»  Итак, конец. Всё оказалось бесполезным. Не понимаю, откуда у русских ещё берутся силы. Просто непостижимо. Мы прорывали стабильные фронты, укреплённые линии обороны, преодолевали оборудованные в инженерном отношении водные преграды – реки и каналы, брали хорошо оснащённые доты и  очаги сопротивления, захватывали города и страны. А тут, перед самой Волгой,  в полудикой, разорённой стране, какой-то завод, который мы не в силах  взять.

 

P.S. Я не знаю, где находился Александр Викторович в  05.55 по Берлинскому времени неизвестного мне дня, когда батальон капитана Г. Вельца был прижат к земле, преодолев 50 метров между цехами и 20 метров внутри цеха № 4. Но согласитесь, ведь, кажется, есть что-то общее, между цехом №4 Вельца и цехом у забора Александра Викторовича. Может быть, это один и тот же объект? Я не помню рассказа Александра Викторовича, который бы чем-то перекликался с описанными немецким ком.батом событиями. Возможно, он просто не помнил этот бой. Для Вельца этот бой, возможно, был главным в жизни, а для Александра Викторовича рядовым событием в бесконечном ряду следующих друг за другом боёв. Кто знает, не стоял ли возле «русского пулемёта, занявшего удобную позицию и простреливающего весь угол цеха» Сашка-пулемётчик, который стреляет как бог? А может это сопоставление – плод моей фантазии? Об этом сегодня знает только Высшая Сила, в которую верил Александр Викторович.