ОРДЕН  НИ  ЗА  ЧТО.

Рассказывает Александр Викторович Алексеев.

 

«Дядя Саша, а за что тебе орден Отечественной войны дали?» - спросил я в то время тринадцатилетний.

- Ни за что.

- Как ни за что? Ни за что не давали.

- А мне дали.

- Расскажи.

Александр Викторович закурил, и начался неторопливый рассказ. Получили мы приказ привести «языка». Я не был опытным разведчиком, и вся моя роль сводилась к тому, что если мы нарвёмся, я должен был обеспечить уход группы захвата с «языком».

День перед выходом я, как и остальные разведчики, проспал в запас. Когда начало темнеть, мы вышли в передовые окопы. Посидели, покурили, и когда совсем стемнело, тронулись в путь. Сапёр провёл нас почти до самых немецких позиций, и мы поползли дальше. В отличии от того, что показывают в военных фильмах, немец почти не кидал осветительных ракет, и мы ползли в полной темноте. Я не видел ничего, кроме подошвы сапог ползущего впереди солдата. Мы ползли очень долго, часто меняя направление. И если бы меня спросили, где находится передовая, я бы не ответил. Я заблудился. Потом мы иногда ползли, иногда шли, иногда лежали. Кто и куда вёл группу, я не имел ни малейшего представления. Так за этими переползаниями и переходами прошла ночь.

Начинало светать. Нам попалась большая яма. Наверное, это была воронка от бомбы, брошенной ещё в 1941 году. Почти вся группа спустилась в неё. На ухо мне прошептали: «Ложись, спи. Всхрапнёшь – придушим». Тут надо пояснить: под словом придушим, подразумевалось не то, что задушат до смерти, а просто пережмут горло. При этом храпящий, естественно просыпается, и надо было это воспринимать как должное, не шуметь и не дёргаться. После того, как тебя «придушат», можно было снова спать.

Я лёг, но что-то мне не очень спалось. Так в полусне прошёл день. Снова стемнело. И мы снова куда-то поползли. Я снова ничего не видел кроме подошв впереди ползущего. Потом мне не ухо нашептали: «Лежи здесь. Если кто появится, убей короткой очередью, не спрашивая. Своих здесь нет. Когда за тобой приползут вон с той стороны, прокричит ночная птичка. Ответь так же, чтоб тебя долго не искали». И я остался один. Скучал я, наверное, часа полтора – два.

Потом прокричала ночная птичка. Я ответил. Ко мне подполз один из разведчиков, и сделал знак рукой следовать за ним. Я снова ничего не видел кроме подошв его сапог. Потом он поднялся, и мы куда-то пошли, он впереди, я за ним. Непонятно откуда вдруг появилось много людей – всё это были наши. Мы молча шли вслед друг за другом. Потом легли, и поползли. И снова кроме пяток впереди ползущего я ничего не видел. Потом мы спрыгнули в окоп, и пошли по окопу. Я шёл и молча удивлялся – по немецким окопам ходим, как у себя дома.

Мы зашли в блиндаж, и в свете горящей коптилки я узнал свой блиндаж – мы были дома. Оказывается, мы притащили двух немецких офицеров, причём штабных. Вот за это и дали орден. Как видишь, ни за что. Я и не понял ничего.