ПЕЧАТЬ  СМЕРТИ.

Рассказывает Александр Викторович Алексеев.

 

На войне очень часто перед тем, как забрать человека, смерть ставит на нём печать. Это нельзя передать словами. Кажется, ничего не изменилось, но ты каким-то шестым чувством начинаешь чувствовать, что на нём печать смерти. Такой человек может прожить день, два, три, но не больше. Этого нельзя объяснить, но держаться от такого человека надо подальше. Неизвестно, в каком обличье придёт за ним смерть. Может это будет бомба, или снаряд, и тогда можно легко отправиться в одной компании с ним. А отмеченных печатью смерть забирает всегда. И не в человеческих силах спасти его.

 Когда я служил в разведке, было яркое подтверждение этому. Мы получили приказ идти за «языком». Приказ был озвучен утром командиром разведвзвода. За завтраком он просто и буднично сказал: «Сегодня ночью идём в поиск. Нужен «язык»». Один из солдат тихонечко присвистнув, сказал: «Вот это подарочек на день рождение! Мне завтра 20, а встречать придётся у немцев. Ох, и повеселимся». Я глянул на него, и хоть сказано это было весёлым тоном, я увидел в его глазах смертную тоску. Солдату страшно было умирать в день рождения. И ещё я почувствовал, именно почувствовал, что в этот самый момент смерть поставила на нём печать. Он был обречён. Но мы пойдём вместе. Значит, погибать всем. И, похоже, это почувствовал не я один, а может, мне это просто казалось.

 День шёл своим чередом, но я заметил, как мрачнели лица солдат-разведчиков, когда им на глаза попадался этот солдат. Видимо, не я один чувствовал это, хотя вслух не было произнесено ни слова. Наступил вечер. Стемнело. Пора было идти. Командир разведвзвода сказал: «Ну, ребята, присядем на дорожку». Мы сели. Через минуту командир поднялся, и сказал: «Ну, пошли, все за мной, а ты, именинник, остаёшься».

Я не смог сдержать вздоха облегчения. Человек, помеченный печатью смерти, не шёл с нами. Вместе со мной вздохнул, кажется, весь взвод или, по крайней мере, большая его половина.

- Почему я остаюсь? Чем я лучше или хуже остальных?

- Кто-то же должен охранять блиндаж.

- Командир, ты о чём? Никогда такого не было, да и кто тут что возьмёт? Сам знаешь, пока есть надежда, что мы вернёмся, отсюда иголка не пропадёт. А когда этой надежды не будет, всё это достанется в наследство разведвзводу нового состава.

- Не рассуждать – это приказ. Я решил сделать тебе подарок на день рождения. Если мы не вернёмся, значит, считай, что взвод подарил тебе жизнь. А если вернёмся, я включу тебя в группу поиска, и ты наравне со всеми получишь награду – в этом случае взвод подарит тебе орден или медаль, на что командование расщедрится.

- Но так же не честно, как же я её носить буду?

- Прекратить разговоры. Оставайся. Пошли.

 

Разведка прошла успешно. Мы приволокли двух немецких языков. Причём это были не солдаты с передовой, а какие-то штабные офицеры. Вернулись мы ещё до рассвета, и сразу же отконвоировали пленных в штаб.

Штабные были очень довольны, и конвоиры вернулись с двумя котелками призового спирта. Награды будут потом, а спирт дали сразу. После страхов, пережитых в немецком тылу, где мы пробыли более суток, спирт, конечно, пошёл «в жилу». Все мы быстро захмелели, и бойцы, которые взяли «языков», наперебой, мешая друг другу, рассказывали как это было. Большинство же тех, что стоял «на шухере» или слушали, или тоже говорили о том, какие они пережили страхи.

В целом это была обычная пьяная беседа, где говорящих больше, чем слушающих. При этом все курили одну самокрутку за другой. В блиндаже, как говорится, можно было топор вешать от дыма. Вдруг кому-то пришла идея: «Что мы тут сидим в духоте? Пойдём на воздух». Идея всем понравилась. И мы, прихватив с собой спирт и закуску, выбрались наверх.

Там мы расселись кружком, и снова наполнили кружки. Разливал именинник. Когда все разобрали кружки, командир разведвзвода сказал: «Мужики, у нас есть ещё один повод, чтобы выпить – у нас именинник. Давайте за него».

Именинник сидел, по-турецки скрестив ноги, поставив кружку со спиртом на колено, и скромно молчал. Рядом сидящий солдат слегка толкнул его и сказал: «Чего молчишь? Скажи чего-нибудь». Именинник молча повалился. Забыв про спирт, его подхватили и занесли в блиндаж, но помощь ему была не нужна. Случайная шальная пуля попала ему прямо в сердце. Он умер, даже не охнув.

Смерть забрала то, что было помечено её печатью.