СНОВА  ПУЛЕМЁТЧИК.

Рассказывает Александр Викторович Алексеев.

 

В разведке я прослужил всего 2 – 3 недели. Кончилось всё совершенно неожиданно. Однажды к нам в блиндаж зашёл командир дивизионной разведки, и сказал: «Получен приказ перевести в передовые части всех специалистов – снайперов, миномётчиков, артиллеристов, пулемётчиков, механиков-водителей, и т.д. и даже стрелков. Поимённо…и назвал несколько человек, в том числе и меня». Тут же от него я получил приказ явиться для прохождения дальнейшей службы в хозяйство старшего лейтенанта Фамилия.

На прощание офицер сказал мне: «Жаль тебя отпускать, сталинградец, но приказ есть приказ. Сейчас главное слово должны сказать линейные части. У меня отбирают почти всех. Еле-еле отстоял самых опытных» На этом мы и расстались.

 Я собрал всё своё хозяйство, которое помещалось в одном вещмешке, и отправился к новому месту службы. Хозяйство старшего лейтенанта располагалось в болоте. Выкопать там какую-нибудь землянку было невозможно, всё бы это сразу залило водой. Поэтому вместо окопов повсюду были выложены из торфа брустверы. Это говорило о том, что старший лейтенант не даёт своим солдатам сидеть без дела. Сделать такие сооружения стоит огромного труда, но зато они и защищают в случае бомбёжки или артобстрела.

Для солдата на войне нет ничего страшнее, чем добрый командир, который не заставляет его работать. Многие солдаты этого не понимают, и ворчат на командиров, которые без конца заставляют их улучшать позиции. Эти солдаты не понимают  того, что эти «злые» командиры спасают им жизнь.

Ещё до встречи со старшим лейтенантом я уже испытывал к нему симпатию, потому что видел вокруг множество укрытий. Эти укрытия могли вместить людей гораздо больше, чем их здесь было. Значит, в случае авиационного или артиллерийского налёта не будет скопления людей в одном месте, и как следствие этого, каким бы жестоким удар не был, потери будут невелики. А солдатские мозоли не в счёт. Я нашёл старшего лейтенанта, и доложил ему о прибытии.

- Хорошо, пойдёшь третьим номером в расчёт сержанта Фамилия.

- Я не пойду третьим номером. Дайте мне отдельный пулемёт.

- Ты откуда такой взялся?

- Из Сталинграда.

Старший лейтенант внимательно и оценивающе посмотрел на меня.

- У меня все пулемётчики один к одному подобраны. Случайных людей среди первых номеров нет, и пулемётов лишних нет. Сможешь доказать, что ты лучше их, тогда будем разговаривать.

- Ведите к пулемёту.

Вместе со старшим лейтенантом мы вышли из укрытия. Нас сопровождало ещё несколько любопытных. Мы прошли в одно из укрытий, где находился пулемётный расчёт с «максимом». Старший лейтенант приказал выкатить пулемёт, и показал безопасный сектор стрельбы: «Мишени у меня нет, стрелять будешь по вершинам деревьев. Посмотрим, сколько тебе понадобится патронов, чтобы срезать верхушку. Патроны разрывные – хватит одного попадания. Приступай».

Я лёг за пулемёт. Как же я соскучился по нему, что может быть на фронте лучше «максима»! Когда видишь, чувствуешь рядом с собой этот грозный механизм, появляется какая-то великая уверенность в своих силах и чувство защищённости. Хотя я по опыту знал, что возле «максима» убивают чаще, но только рядом с ним я чувствовал себя защищённым и сильным.

- Первая очередь не в счёт – надо проверить, как работает машина, - сказал я.

После этого я дал короткую очередь по диагонали в недалеко растущее нетолстое дерево. Деревце было переломлено там, где прошла середина очереди, значит пулемёт был прекрасно настроен, с таким можно воевать. Чтобы окончательно убедиться в прекрасной настройке пулемёта, я сказал: «Следующий выстрел тоже не в счёт, он для окончательной пристрелки». Одиночным выстрелом я сделал то же дерево ещё на пол метра короче.

Теперь надо было чем-то поразить людей, чтобы завоевать право на пулемёт. Я решил сделать то, что однажды сделал в Сталинграде пулемётчик, у которого я стал вторым номером. Я начал отщёлкивать одиночными патронами верхушки деревьев. За полминуты я отщёлкал штук 20, и только один выстрел прошёл мимо. Я встал и спросил старшего лейтенанта: «Кто-нибудь сможет повторить?»

- Вопросов нет. Будешь первым номером. Только вот какой расчёт тебе дать? Как думаешь, лейтенант?

- Я думаю, товарищ старший лейтенант, младший сержант Фамилия послабее других будет.

- Согласен. Пойдём. Я познакомлю тебя с твоим расчётом.

- Мне не надо расчёта. Я у пулемёта буду один.

- Это ещё что за условия?

- В Сталинграде я целых полтора месяца управлялся в одиночку. Мне так привычнее. Расчёт мне будет только мешать, и снизит эффективность огня.

- Нет, солдат. Так не пойдёт. В наступление собираемся, и нас укомплектовывают полностью. А если тебя убьют? Что, пулемёту пропадать?

- Ну, если так, согласен на четыре третьих номера. Главное, чтобы в бою никто мне не мешал у пулемёта.

- Самоуверенный ты, парень. Знаешь хоть, что говоришь? Не подведёшь?

- Я Сталинградец!

- Ладно. Сделаем по-твоему. Но и наблюдать за тобой я буду особо. Гонора в тебе много. Оправдаешь доверие – грудь в орденах, не оправдаешь – не обессудь, поставлю третьим, а то и расстреляю.

Так я снова стал пулемётчиком.