СОЛДАТСКИЙ  ТРИБУНАЛ.

Рассказывает Александр Викторович Алексеев.

 

Эту короткую историю рассказал мне по секрету солдат-танкист. Такое обычно не рассказывают, но ему хотелось выговориться, облегчить душу. Видимо, для нормального человека, даже на войне не просто быть палачом, приводящим приговор в исполнение. Мы оба были тяжело ранены, и нас должны были отправить из медсанбата в тыл. В комнате мы находились одни, мне из-за ранения тяжело было говорить, но слушать я мог.

Командир нашего полка был настоящей сволочью. Солдат и младших офицеров он вообще не считал за людей. Мы для него были пушечным мясом, пылью под ногами, не больше. Военными талантами он тоже не блистал. Наш полк всё время нёс большие потери, гораздо большие, чем мы уничтожали немцев. Часто он гнал танки прямо на минные поля, хотя было известно, что эти поля заминированы. Сам он в бой никогда не ходил, а если становилось горячо, оставлял за себя заместителей, и уезжал в тыл. Весь полк его ненавидел, но командиров не выбирают, приходилось терпеть.

Недели две назад в полку появилась новая санинструктор - молодая, симпатичная девушка. Она была общительная и доброжелательная. И сразу завоевала расположение солдат. Командиру полка она тоже понравилась, и он принялся за ней ухаживать. Но девушка была строгих правил, и блюла себя. Тогда, не договорившись по-доброму, командир полка её просто изнасиловал.

 Обиженная девушка написала рапорт в дивизию. Однако там, вместо того, чтобы принять меры, просто позвонили ему, и сказали «ты уж как-нибудь замни это дело у себя, чтоб она забрала рапорт, а то некрасивая история получается». А тут как раз перед наступлением несколько танков из нашего полка участвовали в разведке боем. Два танка было подбито. Одному снаряд попал в боеукладку, и он разлетелся на куски от внутреннего взрыва. Второй был просто подбит, а танкисты погибли, когда пытались покинуть горящий танк. Но они могли быть и живыми.

Командир полка вызвал санинструктора, и приказал ей вынести раненых. Кто-то из офицеров возразил: «Да ей там не пройти, такой огонь. Пусть всё успокоится, тогда и пошлём разведчиков».

- Она санинструктор, вот пусть и выполняет свои обязанности.

И девчонка пошла. Конечно же, она была убита. А командир полка наблюдал за ней в бинокль. Когда её убили, он с усмешкой сказал: «Ну, слава богу, убили суку».

 Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения. Танкисты решили уничтожить командира. Но кто это должен сделать? Решили бросить жребий. В жеребьёвке участвовало более двухсот человек. И этот жребий выпал мне. Как его уничтожить, если он к бою близко не подходит, да и затягивать нельзя. Коли была разведка боем, значит, следом должен быть наступательный бой. А это значит, что опять половина личного состава, а может, и больше поменяется. А эта сволочь останется жить, и будет по-прежнему губить людей. Да, и я не бессмертный.

Я решил, не откладывая в долгий ящик, уничтожить его в ту же ночь, тем более, что мы получили приказ выдвигаться на исходные позиции. Наш путь лежал как раз мимо блиндажа командира полка. Когда танки проходили мимо, я довернул на блиндаж, и стал его утюжить. Телефониста, который всегда находился там, заранее предупредили, чтобы он вышел. Блиндаж оказался крепким, и не проваливался под тяжестью танка, но к счастью, командир полка выскочил в траншею, в которой я его догнал, и проутюжил, завалив его. Откапывать его, конечно, никто не стал. Максимально долгое время все делали вид, что ничего не произошло.

Но всё-таки, командир полка – фигура заметная. Уже утром начались разборки, из дивизии понаехали НКВДшники. Свои тоже старательно «рыли землю», но эти старались для показухи, они были в курсе. Не знаю, как бы раскрутилось дело, но утром началось наступление. 

Сейчас всем не до него. Но когда наступление кончится, всё равно, наверное, чьи-то головы полетят. Хоть и сделал я доброе дело, но всё равно, погано на душе. Тем более, что я по ранению выбыл из части, и накажут кого-то совсем невиновного.